25 июля – день рождения уральского поэта Владимира Андреева. В этом году ему исполнилось бы 80 лет.

Родился будущий поэт в предвоенном 1940 году в Каменске-Уральском. В 1946-м вместе с семьей переехал в Польшу, в городок Быхов (Пыхов), в разминировании которого участвовал его отец. Там Володя был крещен по католическому обряду, выучил польский язык. В 1949 году Андреевы возвратились в Каменск. В родном городе Владимир окончил школу № 10. В армии увлекся стихосложением, начал печататься в армейских газетах и журналах. До выхода на пенсию работал токарем-расточником в производственном объединении «Октябрь».

Придя в городское литобъединение при Николае Мережникове, Владимир Петрович всю жизнь оставался его участником. Стихи  Андреева публиковались в журнале «Урал», в коллективных сборниках. В последние годы поэт издал несколько книг: «Где пополам тревога и истома» (2009), «Избранное» (2010), «Листопад» (2011), «Зеркала» (2013).

Земной путь Владимира Андреева завершился 1 ноября 2014 года. Многим он запомнился как требовательный и беспощадный критик. «Это махровая проза, записанная столбиком!», «Ни этики, ни эстетики!», «Все это я расцениваю как попытку, притом крайне неудачную» - на подобные фразы, разбирая стихи очередного незадачливого автора, Петрович не скупился. Женщины плакали, графоманы хлопали дверями, а Владимир Андреев продолжал «держать планку». Но товарищи по литобъединению знают и помнят и другого Андреева – эрудита с хорошим чувством юмора и тонкого лирика.

Для справки.

Владимир АНДРЕЕВ (1940-2014)
поэт, прозаик, теоретик стихосложения. Родился в г. Каменске-Уральском Свердловской области. Всю жизнь проработал в ПО «Октябрь». Участник городского литературного объединения. Печатался в журнале «Урал», в газетах «Красная звезда», «Советский воин», «Уральский рабочий», «На смену!», «Каменский рабочий», «Новый Компас», в коллективных сборниках «Перекресток» (1991), «День поэзии. Каменск-Уральский-95», «Вечный огонь» (2005), «Каждый корень в земле не прост» (2005) Автор четырех поэтических сборников.

 ***

Я посадил дерево, маленькое дерево,
Называется ясенем дерево мое.
Пусть будет птицам весело,
Пусть будет небо ясным,
Пусть на земле появится
Еще одно гнездо.

Я посадил дерево,
Маленькое, как сын мой,
Вот они рядом щурятся –
Два близнеца-малыша.
Пой им нежней, соловушка,
Будь к ним поласковей, солнышко,
Пусть им достанется счастья
Больше, чем их отцам.

Я посадил дерево
В маленьком школьном скверике,
Там по соседству тянется
К солнышку обелиск.
Я посадил дерево,
Там еще много места…
Может быть, кто-то тоже
Посадит свое деревцо?

АПРЕЛЬ

Апрель! Он весь насквозь – из голосов,
Волнующих, прекрасных и неясных.
Ночной романс – коротенький, без слов
Опять поет мне серая неясыть.

Едва услышу это: «У-гу-гу!»,
Где пополам тревога и истома,
Я с той поры – в поля, в леса бегу,
Не усидеть мне с той минуты дома.

Ночной простор! В нем слышен шепот звезд.
Не одному мне в эту ночь не спится.
Меня доводит криками до слез
Вокруг луны летающая птица.

Ночь колдовская царствует кругом.
Апрельская! Глухая! Роковая!
Весна лицо мне трогает крылом,
Как опахалом, щеки овевая.

Бегу за ней. Бегу! Бегу! Бегу!
Бегу! Бегу! В свою удачу веря!
Меня волнует это: «У-гу-гу!»–
Чарующая музыка апреля.

ДОРОГА

Дорога узкая, лесная,
Таких у нас не перечесть,
Но кто ходил по ним, тот знает:
В них что-то ласковое есть.

По ним идешь без остановки,
Вбирая трепетную синь,
И нежно трогаешь обновки
Родных березок и осин.

Идешь счастливый и веселый,
Колени вымочив в росе,
И вдруг кончается проселок,
И ты выходишь на шоссе!..

ПРОСТО

Люблю деревенскую глушь.
Её золотые хоромы.
Качаются в зеркале луж
Душистые дебри черёмух.
Бесчинствуют перепела
На струнах усатых колосьев,
И даже простая пила
Вплетается в разноголосье.

(первая половина 60-х г.г.)

ВЕЧЕР

Заря полыхает над лесом.
Как будто горят облака.
Сырая, седая завеса
Течёт молоком по лугам.
Низина! Из царства лягушек,
Где леший, где тина и гниль,
Горластые вдовы-крякуши
Крылом выбивают кадриль.
Услышав знакомое соло,
К болоту спешит селезень.
Глазастые чёрные совы 
Преследуют прожитый день.

(первая половина 60-х г.г.)

ГРОЗА

Наверно, скоро быть грозе,
Земля скорбит глазами трещин.
Куда ни оглянусь – везде,
Повсюду знак заметен вещий.
Кругом, на сколько видит глаз:
Трава, вода, деревья, птицы –
Все, окружающее нас,
Одним предчувствием томится.
Ну что ж, причина для тревог
На этот раз и впрямь весома:
Я –человек, творец и бог,–
И то отсиживаюсь дома.
А воздух жарок, дымен, сух,
А тучи лезут, лезут, лезут,
И ловит слух, уж ловит слух –
Вдали колотят по железу.

ДОЖДЬ

Небо в тучах, в чёрных тучах
И тихонько, нараспев
Ветер к нам в трубу канючит
Свой тоскующий напев.
А над лесом шумной стаей
Так и вьётся вороньё.
И уж небо прорастает
До земли косым дождём.

(первая половина 60-х г.г.)

ЛИСТОПАД

Топчу по пустым перелескам
Опавшую бронзу и медь.
Как много здесь шума и треска,
Так хочется слушать и млеть.

Так хочется медленно думать
Под медленный шелест и шум.
От медленной музыки шума
Так близко до медленных дум.

Слетает листва золотая,
Лишь ветер подует едва,
И годы, их целая стая,
Слетают, как эта листва…

Ещё листопад мой продлится.
Из мрака придут наяву
Прекрасные, милые лица…
Любимые! Где вы? Ау-ау-ау…

ПОВЫШЕ

Лечу на лыжах – 
внизу трамплин.
Всё ближе, ближе.
А ну, подкинь!
Швырни повыше!
До самых звёзд!
Ведь там, я слышал,
не упадёшь!
Но у трамплина
горячий нрав –
Он так подкинул, 
что я … в кустах!

(первая половина 60-х г.г.)

ПТИЦЫ

Когда поземка крутит жгут,
А у берез белеют щеки,
То по окрестностям живут
Одни вороны да сороки.
Но карк вороны – не свирель.
Сорочий гвалт – не мандолина.
И дирижер у них – метель
В концертном зале за овином.
А их сородичи стрижи
И остальные, канарейки,
Давно под солнышком чужим
Ерошат хвостики и шейки.
Апрель растопит холода,
Пробьют весенние куранты,
Из-за морей и гор тогда
Вернутся птицы-эмигранты.
Мы им построим терема,
Поставим с лакомствами блюдца,
Совсем забыв, что есть зима
И птицы те, что остаются!

КУКУШКА

Примолкла лесная опушка.
Какая случилась беда?
Да нет! Это врунья-кукушка
Кому-то считает года.
Притихла на ветке чечетка,
И дятел застыл на суку:
По лесу размеренно-четко
Плывет роковое «ку-ку».
Ах, птаха, такая-сякая!
Коль верят все в эту муру,
Кукуй же, кукуй, не смолкая!
Я тоже, авось, не умру!
Ведь это ж нелепица! Шутка!
Ведь в пении птица вольна!..
Но, право, становится жутко,
Когда замолкает она.

ОСЕНЬ НА СЕВЕРЕ

Пора готовиться к прощанью.
Пора сжигать осенний хлам.
Все явственнее по утрам
Зимы суровое дыханье.

Не то что в средней полосе, –
Здесь даже днем бывает всяко:
То дождик-бусенец, то снег,
То тихие улыбки ягод.

Покрытые снежком луга
Прощальным криком оглашая,
Уже которые века
Уходит вслед за стаей стая.

Закинув головы, следим,
Как в небе, видимые еле,
Торжественный выводят гимн,
Плывущие на юг свирели.

И ВОТ ОДНАЖДЫ…

Умрут фронтовики. Умрет война.
Клен под окном сто раз листву уронит.
И снова время, словно борона,
Воспоминаний поле заборонит.

Забудет мир гнусавый хохот мин
И злобный лай орудий и винтовок,
И с головами в инее мужчин,
Бредущих с деревяшками бок о бок.

На всей земле ни вдов и ни сирот.
Лишь кое-где, задумавшись о чем-то,
Останется, как память, у ворот
Звезда пятиконечная на черном…

И вот однажды люди новых лет
В свободный час, вина испив немного,
Войны последней черный, дымный свет
Попробуют представить и не смогут!

МАКИ

Где когда-то гремели атаки
И свинцовые вихри мели,
Золотые и алые маки
В память павших бойцов расцвели!

По весне над землей опаленной
Блеск пунцовых цветов нестерпим,
Не цветы, а родные знамена,
Полыхая, плывут по степи!

По широкой степи, словно в память
Невернувшихся наших отцов,
Бьется пламя, веселое пламя
Удивительных этих цветов.